Бесспорно, для итальянца, жившего в начале 1930-х, Mille Miglia выглядела совсем иначе. И не только потому, что гонки были неотъемлемой частью жизни, а не тем, что мы наблюдаем сегодня: захватывающим фестивалем ностальгии. Для фермера той эпохи, кормившего свое семейство с клочка земли, гонки, по всему, были самым волнительным и зрелищным событием года – стремительный поток шума и цвета, несущий дух нового дня к порогу его лачуги. А возможно, и надежда, символ свободы – не только от изнуряющего земледелия, но и от фашистского режима Бенито Муссолини.
Легендарная серия Mille Miglia – детище группы людей, которых называли «четыре мушкетера», решивших «создать нечто совершенно потрясающее, что выведет автомобильный мир из спячки». Это было в декабре 1926-го, а те люди – Джованни Канестрини, граф Франко Маццотти, граф Аймо Маджи и Ренцо Кастаньето. Ралли в 1000 миль по живописнейшим дорогам Италии, его драматизм, краски, зрелищность, шум и безрассудство держали в напряжении не только гонщиков, но и болельщиков.
«Самая красивая гонка в мире» существовала на протяжении 24 лет (на время Второй мировой войны ее приостановили) до тех пор, пока не случилось непоправимое – страшная авария стала причиной многочисленных смертей. В результате правительство Италии решило закрыть серию, и хотя были попытки изменить ее конфигурацию, гонка умерла в конце 50-х. И возродилась к жизни в 1982 г. Нынешняя ежегодная Mille Miglia, в которой имеет право участвовать любой оригинальный автомобиль тех лет, уже не является гонкой. Впрочем, глядя на происходящее действо, этого не скажешь, и наряду с Гудвудом, Пеббл Бич и международными автошоу она считается одним из самых ярких событий в мире автоспорта.
И какое ко всему этому отношение имеет Lamborghini? Не самое прямое, учитывая, что компания была основана уже после прекращения Mille Miglia (а точнее – через семь лет), иными словами, даже самый старый Lamborghini 1964 года слишком молод, чтобы принимать участие в соревнованиях. Но есть одна крепкая нить, связывающая два легендарных имени: когда дело касается «создания чего-нибудь совершенно потрясающего, что выведет автомобильный мир из спячки», у Lamborghini имеется специальное предложение. Не только потому, что Ферруччио Ламборгини создал успешную компанию, составившую конкуренцию Ferrari, но и благодаря нескольким – но каким! – автомобилям. Первой сенсацией стала Miura 1966 года, второй – Countach 1973 года рождения (обе машины перевели в категорию – ни много ни мало – суперкаров). Существуют и несколько менее крупных чудес, таких как Espada и внедорожник LM002. Пусть и вполне традиционные в контексте суперкаров, современные Murciélago и Gallardo лучшие в плане визуальных эффектов – Lamborghini несет в себе тот же дух свободы и зрелищности, который вдохновил энтузиастов того времени на создание Mille Miglia.
Итак, одним прекрасным весенним днем мы отправились за новехоньким Murciélago Roadster на завод в Сант-Агате. Даже если бы это был самый серый автомобиль на самом сером фоне, Murciélago все равно выглядел бы потрясающе. Но в оранжевом цвете под ярким голубым небом он захватывает ваше внимание целиком и полностью – примерно такое же впечатление мог бы произвести фейерверк на похоронах. Из-за черной мягкой крыши и графитовых колес он выглядит скромнее какого-нибудь агрессивного задаваки, и если вы не можете отделаться от сомнений по поводу его шансов в стане недоброжелателей, поднимите воздухозаборники, расположенные по бокам двигателя, – авось, поможет. Обычно же они поднимаются автоматически, чтобы заглотнуть добрую порцию охлаждающего воздуха в легкие трудолюбивых и разгоряченных 572 «лошадей» V12.
Скорее внутрь! Надавите на передний край дверной ручки, захватите ее, поднимите, и большая дверь на консоли устремится вверх. Теперь – быстрый прыжок на сиденье из положения «на полусогнутых». Несколько неудобно расположенный руль, полный набор «умных» инструментов и целое созвездие сигнальных ламп, в том числе и аварийная лампочка, которая загорается на 45-градусном склоне. Мастерски сделанный кокпит обит прочной кожей (чего не увидишь в прежних Lamborghini), прошитой оранжевыми нитками – вид просто шикарный. В общем и целом автомобиль вызывает ощущение богатства.
И разумеется, вам захочется снять крышу, а для этого понадобится добрых 15 минут. Вы будете дергать штифты, тянуть клипсы-липучки Velcro, отстегивать прутки и карбоновые штыри, затем: сжимать их, складывать, вертеть, теребить, дергать и – если дело пойдет еще хуже – ругаться страшными словами, потрясать кулаками, плакать и истерично хохотать. Не так-то просто снять эту крышу… А чтобы вернуть ее на место, надо обладать феноменальной памятью и сильными руками. Когда-нибудь вы овладеете этим искусством, но за это время рискуете не раз промокнуть под проливным дождем.
Но пока природа милостива к нам, и мы срываемся на северо-запад в Брешиа – отправную точку Mille Miglia, где также посетим новый музей Mille Miglia. Оттуда огибаем озеро Гарда и направляемся на юг в сторону легендарных перевалов Фута и Ратикоза. Именно о таких дорогах мечтаешь, когда находишься за рулем Lambo!
Большой бык
Даже если вам посчастливилось водить Lamborghini раньше (а мне такая честь выпадала несколько раз), невозможно отделаться от ужаса, вселяемого ее габаритами, а также тем, что контролировать ситуацию на дороге довольно сложно. Впрочем, передний обзор весьма неплох, а автоматизированная трансмиссия позволяет управлять машиной так же легко, как картом. Посему за ворота завода выезжаем спокойные и исполненные приятных ожиданий.
Кроме близости к земле, более всего поражает шум. Очень быстро мы понимаем, что скрежет мотора доносится через крышу, материал которой практически бесполезен в качестве поглотителя шума. Досадный нюанс, который портит впечатление от этого в целом комфортабельного автомобиля. Кресло регулируется, как вам удобно (что практически невозможно в старом Diablo), основные органы управления под рукой, небольшие переключатели реагируют на легкое нажатие, ход удивительно мягкий. Машина с точностью следует контурам дороги.
Днем добираемся до Пьяцца Лоджиа в Брешиа, именно отсюда в следующем месяце стартует Mille Miglia. Нас совершенно не смущает факт, что на этой элегантной площади нет почти никакого движения, поэтому паркуем Roadster, вокруг которого толпа разрастается в геометрической прогрессии. В самом разгаре фотосессии к нам подошел полицейский с вопросом, есть ли у нас разрешение на парковку. Э-э-э, нет… Но он великодушно позволяет нам завершить спектакль, и тут только до нас дошло, почему на площади нет людей и представителей семейств Panda и Punto – она просто-напросто перекрыта.
А раз еще не наступил день, когда этот город заполонят живые легенды, то и делать нам здесь больше нечего. Поэтому направляемся к озеру Гарда. Трафик очень плотный, но в таком потоке Murciélago управляется легче, чем можно было бы ожидать, хотя рычаг коробки передач иногда ведет себя неуклюже на низких скоростях, главным образом потому, что обороты падают весьма неожиданно от отметки 500–1000 об/мин до холостого хода, из-за чего конвульсии практически неизбежны. Задний обзор, мягко говоря, не очень хорош – окно представляет собой небольшую трапецию, значительная часть которой заслонена крышкой двигателя, и часто приходится вытягивать шею, чтобы увидеть крыши следующих за вами машин. Конечно, есть внешние зеркала, но в них отражаются крутые мускулы кузова. Не очень практично, но так «видит» Lamborghini! И вы всегда можете гордо держать позади себя пелетон соседей по дороге. А что они там шепчут в вашу спину, так не слышно ведь ничего – такой шумный у нас мотор.
Да и обгонять особо некого, кроме как велосипедистов, – такой уж трафик. Но несложно представить, какого джазу можно дать на пустой дороге в компании Alfa, Abarth, Lancia, Mercedes и Porsche. Неодолимое желание покататься наперегонки со смерчем усиливается после посещения великолепного музея Mille Miglia. Кроме сотни экспонатов, включая такие изумительные экземпляры, как Stanguellini, можно посмотреть кинофильмы, снятые на установленные внутри машин камеры. Одна из пленок снята камерой, прикрепленной к двери какого-то красного автомобиля (к своему стыду, не могу определить его, но, судя по форме переднего крыла, он должен быть родом из 50-х), который с шумом несется по извилистому перевалу. Возможно, он идет не так быстро (в смысле, не так быстро, как мы), но крены его кузова на безбожных «американских горках» буквально укачали меня. Собственно, такое впечатление, что фильм состоит из двух статических картинок: на одной видно, как машина изо всех сил пытается сдерживать себя, на второй – магия дорожной эквилибристики и мерцающая красота ландшафта. Посмотрите этот ролик, и вам до боли захочется поездить самим.
…И снова спешим на юг, к перевалам Фута и Ратикоза, которые, как рассказали нам в музее, являются самыми интересными этапами соревнований. От правды никуда не денешься – и я чувствую себя почти преступником, когда пишу это, учитывая великолепие Murciélago в других дисциплинах, – гул мотора нас добивает, и я даю себе торжественную клятву, что если когда-нибудь куплю себе такую машинку (а вероятность этого очень велика), она будет с жесткой крышей. Второй нюанс – стикер на верхней рамке кабины, на котором изложено наставление не превышать 200 км/ч. Почему? Да потому что, если вы это сделаете, то имеете все шансы увидеть, как крыша Lambo падает на зеркало заднего вида. А ведь это всего 60% потенциала максимальной скорости Murciélago.
Впрочем, подобные беспокойные мысли исчезнут, когда вы доберетесь до одного из кульминационных участков Mille Miglia. Здесь гористый ландшафт, зеленый пейзаж и трасса, изобилующая подъемами, спадами и виражами. Да, именно такие дороги мы видели на музейных пленках. Самое большое усилие – сосредоточиться, ведь это немаленькая машина, которая требует от водителя точных действий, особенно на этих трудных дорогах. Необходим полный контроль. Через полчаса, при резком повышении скорости на перевале Фута, я чувствую себя как после бодрящей тренировки. А ведь героям Mille Miglia приходилось ехать в таком напряжении в течение нескольких часов подряд, да еще и на машинах со своенравным характером.
Но задача облегчается с помощью отличного рулевого управления Murciélago, «прецизионного инструмента», обладающего такой редкой для современных автомобилей энергией, и благодаря тормозам из углеродного волокна, эластичность которых, когда мы пробираемся по долине через нескончаемое плетение поворотов, просто невероятна. Несмотря на то что это довольно большой автомобиль, одно из его самых замечательных качеств – резкий переход на 2-ю и 3-ю передачи на шпильках практически незаметен. Нет, совершенно невозможно сопротивляться волне радости, которой окатывает вас это крупное животное, изяществу которого при прохождении поворотов позавидовала бы любая балерина.
Конечно, Murciélago демонстрирует некоторую недостаточную поворачиваемость при резком входе в крутые повороты. Но вы можете вилять хвостом даже при включенной антипробуксовочной системе – мера, которую важно принимать, когда перед вами нещадные бугры или стремительный 10-метровый перепад дороги. Остается только восторгаться смелостью и даже безрассудством гонщиков Mille Miglia.
Авария в результате лопнувшей шины положила конец соревнованиям и унесла жизни Альфонсо де Портаго, который был за рулем, второго пилота и десяти зрителей. Это произошло в 1957 г., спустя два года после несчастного случая в Ле-Мане в 1955-м, когда погибли 55 человек. Через три дня правительство запретило проведение Mille Miglia и всех дорожных гонок в Италии.
Но это решение вряд ли отвадит охотников за острыми ощущениями от езды на атлетическом автомобиле по живописной дороге, а также от удовольствия наблюдать за уникальными машинами, проносящимися на фоне грандиозного пейзажа. Именно поэтому сегодня есть и предложение, и спрос на такие красивые, быстрые и мощные автомобили, как Lamborghini. Murciélago Roadster, пусть и превзошедший самые смелые грезы гонщика 1930-х, несет в себе тот самый дух, причем отчасти и потому, что его мягкая крыша доставляет такие же неудобства. Гонки Mille Miglia завершались в том же пункте, из которого стартовали (Брешиа–Брешиа), и Roadster – тоже своего рода «вещь в себе», машина, которой нравится эта гонка. И мы предполагаем, что симпатия эта могла бы быть взаимной.
|
